3. О роли биологического в формировании личности

Нетрудно предположить, что каждый из данных уровней, имея свои критерии, должен иметь и свои особые закономерности протекания. Из этого в свою очередь следует и другая гипотеза: несмотря на взаимосвязь и взаимообусловленность уровней, возможны самые различные варианты их развитости, степени и качества их здоровья. Иначе говоря, психическое здоровье, будучи многоуровневым, может страдать на одних уровнях при относительной сохранности других *. Представим последнюю гипотезу в формализованном виде.

Если рассматривать психофизиологический уровень как первый, тогда здоровье этого уровня, психофизиологическое здоровье, можно обозначить как n -, а отклонения от него — как Ni. Соответственно здоровье и отклонения следующего уровня — индивидуально-исполнительского — обозначим как Na и Nz, а личностное здоровье и отклонения от него — как Мз и Мз. Отсюда можно в принципе построить трехмерный массив данных и соответствующее «трехмерное пространство психического здоровья», каждая ось которого будет соответствовать тому или иному измерению, плоскости этого здоровья — личностной, индивидуально-исполнительской и психофизиологической. Тогда любое психическое состояние человека может быть представлено как точка в этом пространстве, координаты которой заданы наличными—либо положительными (степени здоровья), либо отрицательными (степени нездоровья) — показателями по каждой из осей. Общий вид предполагаемых здесь сочетаний может быть представлен в виде следующих двух матриц, первая из которых (I) показывает, какие варианты могут соседствовать с личностным здоровьем (положительное значение соответствующей оси рассматриваемого трехмерного пространства, обозначенное нами как Мз), а вторая (II) — какие варианты могут соседствовать с отклонениями личностного здоровья (отрицательное значение соответствующей оси, обозначенное нами как Мз).

* Нелишне заметить, что применение термина «уровень» является здесь в достаточной степени условным (равно, впрочем, как и в перечисленных выше в примечании примерах «поуровневых» делений). Об уровнях в строгом значении уместнее было бы говорить при изменении какого-либо свойства или качества, когда, скажем, каждая новая ступень подъема вбирает в себя, как бы «затопляет» нижележащие, пройденные, оставленные уже уровни (так говорят о повышении уровня образования, культуры и т. п.). В нашем же случае речь идет скорее о составляющих, параметрах, этажах психического здоровья, существующих (живущих) одновременно, пусть глубоко взаимосвязанно и взаимозависимо, но все же не поглощая и не заменяя друг друга. Но поскольку понятие поэтажного подхода пока не привычно, да и ассоциируется больше со строительным делом, нежели с психологией, мы с учетом высказанных оговорок будем в основном использовагь устоявшуюся, «уровневую» терминологию.

В нашу задачу не входит подробное рассмотрение всех выделенных классификационных ячеек, поскольку это заняло бы слишком много места и увело от основной логики работы. Ниже (гл. IV и V) мы остановимся лишь на некоторых типичных структурах психического здоровья, характерных прежде всего для тех видов аномального развития личности, которые непосредственно попадут в фокус нашего рассмотрения. Однако одно, поистине фундаментальное, взаимоотношение сразу требует особого и пристального рассмотрения в контексте данной книги: это взаимоотношение первого — психофизиологического — с двумя вышележащими — собственно психологическими — уровнями. Нетрудно видеть, что по сути своей способ определения этих взаимоотношений является частным, производным от того или иного решения более общей методологической проблемы — проблемы соотношения биологического и социального в человеке, поскольку первый уровень непосредственно связан с наследственными, биологическими характеристиками, тогда как два последующих зависят от социальных условий обучения и воспитания.

3. О роли биологического в формировании личности

Поскольку речь идет о биологическом и социальном в психике человека, то необходимо рассмотреть соотношение трех реальностей: биологической, психологической и социальной. Сузим картину, возьмем прежде соотношение двух реальностей — биологической и психологической, а затем уже вернемся к третьей — внешней, социальной реальности.

Собственно человеческая, сложно организованная психика может сформироваться и успешно функционировать в каждом отдельном человеке лишь при определенных биологических условиях, куда входят и требования к содержанию кислорода в крови и обеспечению питания мозга, и необходимость для успешной жизнедеятельности солнечных излучений, и согласная работа отделов нервной системы и многое, многое другое. Сущее гвует огромное количество этих параметров и звеньев нашего телесного существования, живое содружество которых обеспечивает «на выходе» необходимые для протекания психических процессов условия. В норме все системы находятся в динамическом внутреннем равновесии, создавая относительное постоянство диапазона условий, нужного для продуктивной работы психического аппарата. Степень здоровья организма определяется запасом прочности, стойкости в отношении пагубных влияний, т. е. тем, насколько легко и надежно защитные силы гасят, компенсируют эти влияния, не допуская искажения условий работы психики (подобно тому как рессоры хорошего автомобиля гасят неожиданные ухабы дороги, не допуская лишних помех и неудобств для работы водителя). Что касается больных организмов, то, как писал А. Л. Чижевский, их можно рассматривать как системы, находящиеся в состоянии неустойчивого равновесия. Здесь отсутствует или крайне мал запас прочности (здоровья) в отношении вредоносных воздействий; такие воздействия вовремя не гасятся, в результате чего общая неустойчивость еще более возрастает. Все это создает «на выходе» перебои, искажения основных физиологических условий протекания психических процессов, что не может не сказаться на качестве этих процессов.

Итак, психическое всегда действует, протекает, развертывается в рамках определенных биологических (физиологических, организмических) условий. Для постоянства и «самостоятельности» логики развития психики (т. е. ее относительной независимости от пери-пегий жизнедеятельности организма) необходимы обеспечение нужного диапазона этих условий, их устойчивость. Серьезное нарушение внутреннего равновесия изменяет характер протекания психических функций, тем самым так или иначе влияя на эти функции. Причем надо ясно осознавать, что это именно две реальности, которые можно различить, с одной стороны, как класс условий, а с другой — как процесс, протекающий в этих условиях.

Вернемся теперь к роли третьей реальности — реальности внешней, социальной — миру предметов и явлений, общения и борьбы, в котором живет человек.

Эта реальность является формообразующей, «ответственной» за содержание психических процессов ", ведущей специфической детерминантой развития человеческой психики. Но при этом следует помнить, что реальность социальная, воздействия социального мира прямо не переходят в реальность психическую. Вот здесь-то мы и должны применить ценную формулу С. Л. Рубинштейна: внешние причины действуют, преломляясь через внутренние условия. Следует только помнить, что внутренние условия не есть соединенные в одну совокупность биологические и психологические особенности *. «Внутреннее» есть собственно душевная, психическая реальность. Однако конкретные процессы этой реальности в свою очередь постоянно протекают в рамках условий, определяемых биологической, физиологической природой.

Формула «внешнее через внутреннее» описывает в основном характер воздействия на психику внешних, социальных причин, бытия — на сознание. Для того чтобы выделить другой важнейший аспект (который в философско-психологическом плане мы уже затрагивали в гл. I) — созидательную творческую активность психики человека, в частности ее преобразующее влияние как на социальные общественные процессы, так и на собственное развитие,— необходимо воспользоваться следующей формулой, предложенной А. Н. Леонтьевым:

* Мы делаем эту оговорку, поскольку у самого С. Л. Рубинштейна внутренние условия понимались как раз в таком расширенном толковании. «При объяснении любых психических явлений,— писал он,— личность выступает как воедино связанная совокупность внутренних условий, через которые преломляются все внешние воздействия». Структура личности при этом рассматривалась как включающая в себя и черты, обусловленные природными данными и общие для всех людей (например, свойства зрения, вызванные распространением солнечных лучей на Земле), и условия, которые изменяются в ходе исторического развития (например, особенности фонематического слуха, вызванные строем родного языка), и свойства высшей нервной системы, и, наконец, систему мотивов и свойств характера 12. Подобный «тотальный» подход к личности, слияние в одно разноуровневых образований, отнесение к ней как физиологических, так и собственно психических свойств во многом, на наш взгляд, снижали ценность формулы «внешнее через внутреннее» и, возможно, явились причиной, по которой эта формула не нашла пока должного применения в исследованиях личности. При таком подходе оказывается затрудненной и возможность конкретно разобраться в той специфической роли, которую играют различные особенности организма, перипетии его «биологии» в нормальном и отклоняющемся развитии.

«Внутреннее... действует через внешнее и этим само себя изменяет» 13. Важно заметить, что данная формула вовсе не отменяет, а существенно дополняет, корректирует действие предыдущей, взятые же вместе, они достаточно полно отражают реальное движение психики, подчеркивая, акцентируя разные моменты постоянного «кольцевого» взаимодействия, взаимосозидания внутреннего и внешнего, бытия и сознания.

В этом взаимодействии биологическая природа человека участвует как необходимое условие протекания, развертывания внутренних психических процессов. Понятно отсюда, что изменение физиологических параметров изменяет и характер протекания психических процессов, что может сказываться на формировании сложных психических образований, включая и личность человека. Нельзя поэтому сколько-нибудь игнорировать биологические особенности, сводить чуть ли не все в характеристике человека к производственным, общественным отношениям, социологизаторскому подходу, которому, по мнению Б. Ф. Ломова, присуща трактовка человека как некоторого сгустка экономики, культуры или социума, начисто лишенного всего биологического, органического, вообще природного н. Между тем биологическое составляет необходимое условие, в котором разыгрывается драма психической жизни. Соматическое, психофизиологическое здоровье есть постоянство и оптимум * этих условий; болезнь есть большее или меньшее их искажение. Особенно пагубны-

Здесь, что отметил, наверное, внимательный читатель, мы уже второй раз используем критерии, о которых критически отозвались в начале предыдущей главы. Сначала это был критерий внутреннего равновесия, гомеосгазиса; теперь — критерий оптимальности. Однако подчеркнем во избежание недоразумений, что наша критика была направлена не на сами по себе кригерии — каждый из них правомерен на своем месте, а на неадекватность или по крайней мере малую эффективность их применения к собственно психологическим уровням человеческого развития, в особенности к уровню личностному. Сейчас же речь идет об организменных системах, к которым вполне применимы критерий внутреннего равновесия и критерий оптимальности. Под последним в данном случае подразумевается такой результат работы рассматриваемых систем, который обеспечивает широту и постоянство диапазона условий функционирования психического аппарата. Критерий оптимальности вообще является безличным, чисто «технологическим» показателем, и в этом плане он применим по сути к любому процессу с обязательным, однако, условием четкого представления о том, что именно должен представлять собой данный оптимум, что он должен обеспечивать, чему (обычно вышележащему по уровню) он призван служить.

ми являются психические болезни. Рамки условий при неблагоприятном течении таких болезней настолько суживаются, что образуют как бы сходящийся коридор, воронку. Это накладывает резкие ограничения на свободу психического развития и может создавать впечатление, что биологическое непосредственно продуцирует, производит ту или иную аномалию или дефект личности. Однако следует помнить, что сами по себе эти рамки, сколь бы узкими и ограниченными они ни были, не формируют психики, не наполняют ее содержанием и смыслом. Они, повторяем вновь, составляют класс условий, в которых развертывается собственно психологический процесс — процесс формирования аномалий личности.

Такая постановка отнюдь не отводит биологическим особенностям малозначимую роль в аномальном развитии. Напротив, именно ими создаются условия, необходимые для формирования данного вида патологии личности, вне их невозможно появление присущих этому виду психопатологических черт, как невозможна и сама психическая болезнь. Поэтому психологическое исследование в этой области должно не просто констатировать те или иные биологические характеристики болезни, но рассматривать всякий процесс психических изменений как протекающий в рамках этих условий *.

Конечно, для психолога вовсе не обязательно (хотя, вероятно, и желательно) изучение биохимических или анатомических основ болезни. Но совершенно необходимы знание и учет тех условий, которые могут непосредственно влиять на протекание психических процессов. А это прежде всего высшая физиология, которая обеспечивает работу психического аппарата, обусловливая инертность или подвижность, уравновешенность или неустойчивость, силу или слабость нервной системы и другие показатели внутренней нейрофизиологической, психофизиологической организации актов психической

* А. Н. Леонтьев неоднократно подчеркивал, что будущее психологии зависит от способности освоения «межуровневых переходов», которые связывают психологический уровень с биологическим и социальным. Но надо согласиться с М. Г Ярошевским, что главные результаты в анализе деятельности получены пока лишь на одном из «переходов» — от социального уровня к психологическому. Другой же важнейший «переход» — от биологических уровней к психологии — остался фактически не разработанным 15. Анализ аномального развития может дать, на наш взгляд, очень многое для заполнения этого пробела.

деятельности. Поэтому мы обозначили в качестве первого уровня, требующего учета в психологическом анализе, именно уровень психофизиологический, а не уровень, , скажем, организма вообще. Организм в свою очередь — сложная, многоуровневая система, в которой далеко не все имеет непосредственное касательство к обеспечению психических процессов. Так, организм может быть болезненно изменен на тонком биохимическом уровне, в нем достаточно долгое время могут зреть и развиваться злокачественные явления, однако до поры, пока они существенно не затронут психофизиологические процессы, это не будет сказываться на психическом отражении *, Поэтому для психолога оперативно важны не все знания об организме, не вся область физиологии, а лишь та ее часть, которая непосредственно влияет на функционирование психического аппарата. Так,невралгия тройничного нерва иногда сопровождается значительными изменениями психического облика — человек перестает интересоваться окружающим, замыкается в себе и т. д. Для исследования психологической природы этих изменений не обязательно подробно знать анатомическое строение тройничного нерва или особенности нервного импульса, но необходимо постоянно учитывать, что психика, личность страдающего этой невралгией формируются в условиях непрерывного ожидания острой психофизиологической реакции — приступов боли, которая иногда настолько резка и нестерпима, что «лишь уверенность в окончании приступа примиряет больного с жизнью» 17.

Изменить биологические условия болезни — задача не психологическая, а .медицинская. Но есть и другая важнейшая задача, разрешение которой имеет поистине общегосударственное значение,— социальная и трудовая адаптация больного человека, приобщение его к полноценной жизни. И разработка этой проблемы немыслима без широких психологических исследований, ведь человек не просто пассивно приспосабливается к биологическим условиям болезни, которые, подобно жесткому клише, единообразно оттискивают его психический облик, но способен компенсировать, преодолевать их, строить, творить себя даже в стесненных

* «Редко кто проходит медицинское обследование,— констатирует И. И. Брехман,— без одного или нескольких диагнозов в заключении, хотя сам человек чувствует себя здоровым и трудоспособным» "' условиях. Мы, правда, с детства прочно затвердили, что «в здоровом теле — здоровый дух», а следовательно, в теле больном и дух болен, но реальность учит . другому — тому, что помимо этих вариантов (которые,, согласно изложенной в предыдущем параграфе типологии, занимают позиции 1 и 8) есть еще два, и тоже достаточно типичных, иллюстрации к которым легко подберет из своего опыта не только профессиональный психолог, но и любой психолог-любитель, любой внимательный наблюдатель жизни. Эти варианты (в нашей типологии они значатся под номерами 2 и 7) суть следующие: во вполне здоровом теле может бытовать дух упадка и разложения, и, напротив, духовное здоровье и ясность сочетаться с тяжкими болезнями тела *. Поэтому конечная цель психологического исследования отклонений в развитии личности, наблюдаемых при тех или иных болезненных страданиях, есть нахождение путей преодоления диктуемых болезнью условий, путей полноценной компенсации идущих от болезни симптомов и соответственно психологическая помощь и поддержка человека в следовании по этим нелегким путям.

4. Смысловая сфера личности

Мы видели, что биологическое, точнее, быть может, сказать, органическое** составляет необходимое условие

* Распространенность этих двух вариантов и дала, видимо, повод к появлению следующего четверостишия, построенного как оппозиция затасканной латинской пословице:

В здоровом теле —

Здоровый дух,

На самом деле —

Одно из двух 1в. Что касается профессиональных свидетельств существования вариантов соотношения биологической и социальной полноценности, то сошлемся, например, на мнение столь опытного клинического психолога, как В. Н. Мясищев. «...Могут быть выделены,— писал он,— четыре основных типа: 1) тип социально и биологически полноценный; 2) социально полноценный при биологической неполноценности;

3) биологически полноценный, а социально неполноценный и 4) социально и биологически неполноценный» 19.

** Следует, видимо, согласиться с П. Я. Гальпериным 20, который настаивает на том, что термин «органическое» является более подходящим, поскольку не содержит в отличие от понятия «биологическое» указания на «животное в человеке», а ориентирует прежде всего на имеющиеся анатомо-физиологические предпосылки и возможности, которые играют совершенно бесспорную и очень важную роль в развитии человека, особенно наглядно (как мы увидим ниже, в § 1 гл. IV) проявляющуюся в аномалиях этого развития.

психического развития. Другое важнейшее условие — социальное окружение, мир культуры. Но, как уже подчеркивалось выше, из самих по себе условий, предпосылок, сколь бы мы их детально ни изучали, никакое живое развитие невыводимо. Требуется «идти дальше,— писал по этому поводу А. Н. Леонтьев,— и исследовать развитие как процесс «самодвижения», т. е. исследовать его внутренние движущие отношения, противоречия и взаимопереходы, так что его предпосылки выступают как в нем же трансформирующиеся, его собственные моменты» 21. Что же тогда определяет внутреннее движение этого развития, что составляет его движущие противоречия и взаимопереходы?

В отечественной общепсихологической науке, прежде всего в трудах А. Н. Леонтьева, С. Л. Рубинштейна, А. В. Запорожца, П. Я. Гальперина, Д. Б. Эльконина и др., дан достаточно однозначный ответ на этот вопрос: